Музыку к мюзиклу написал Фрэнк Уайлдхорн, мастеровитый и успешный композитор-самоучка, покоривший в свое время Бродвей. Для него Пётр — это не только великий правитель Руси, но, прежде всего, человек со своими чувствами и переживаниями. Одна из любимых тем Уайлдхорна — темная сторона личности, двойственность человеческой природы, вспомним хотя бы его знаменитый мюзикл «Джекил и Хайд» по рассказу Р.Л. Стивенсона. Здесь он черпает вдохновение и отыскивает источник драматизма. В истории с Петром Уайлдхорн вместе с либреттистом Константином Рубинским предприняли попытку драматизировать миф, дать свою версию «жития Петра», поселив драматический конфликт в душе героя.
В начале действия взрослый, с сединой на висках Пётр (Иван Ожогин, поразительно похожий на царя и лицом, и статью) дает наставления самому себе в юности — светлоликому мальчику (Александр Дьяконов-Дьяченков), только-только начинающему царствовать: «Ты против ветра начал путь, сомнения забудь, ты победишь».
Сомневающийся Пётр — главная неожиданность спектакля. Вопрос, который мучает царя, будет сформулирован ближе к финалу и касается моральной стороны петровских деяний. «Столько душ сгубил, а вдруг все зря?», — эта мысль настигает Петра в самый разгар «славных дел» и заставляет вернуться в прошлое. Мысль, которая не впервые возникает в связи с именем Петра и могла бы быть сформулирована более глобально по отношению к российской истории: насколько вообще оправдана петровская «идея прогресса с помощью насилия», как написал петербургский историк Евгений Анисимов, вылившаяся в невиданный по своим масштабам эксперимент над собственным народом?
В опубликованном в программке комментарии к спектаклю режиссер Юрий Александров говорит о «жанровом двуличии» этого материала. Авторы попытались соединить оперу и мюзикл, «житие» и драматические коллизии. При этом действие построено по клиповому принципу и состоит из 32 эпизодов: здесь нет сплошного музыкального развития, мы видим избранные картины из жизни Петра, в которых есть своя внутренняя логика. До конца преодолеть сопротивление жанра не удалось, где-то побеждает оперная условность, где-то — яркая эмоциональность музыки и сценические эффекты. Но сильнее всего оказывается творимый театром новый миф о великом государе, одержимом идеей «заглянуть за горизонт». То есть преодолеть непреодолимое, выйти за границы не только возможного, но и разумного — например, построить город там, где постоянные наводнения. Сумасшедший? Нет, романтик, воплотивший мечту в реальность.
Во имя своей идеи Пётр, как былинный богатырь, борется тут с целым сонмом политических заговорщиков. Главным оппонентом царя становится вымышленный персонаж Досифей (его партию пел на премьере Дмитрий Ермак), яростный противник петровских реформ, мракобес, прелюбодей и пакостник, переманивший на свою сторону и царевну Софью, и Евдокию с царевичем Алексеем. В образе Досифея собраны все реальные и мнимые противники исторического прогресса, ретрограды и консерваторы, лишенные творческой искры и романтического полета мысли. Досифеем владеет маниакальная идея «сохранить нашу Русь первозданной до Судного дня». Его главный аргумент — «тысячу лет не менялась Россия», а значит, стране не нужен такой царь, как Петр. Сопровождают Досифея люди в черных капюшонах, а сам он носит бороду метелкой, черную сутану и большой крест на груди — как и положено «раскольнику». В этом узнаваемом образе хрестоматийного оперного злодея воплощено все темное, мрачное, дремучее, что противостоит великим деяниям Петра.Царевна Софья в трактовке театра — разбитная атаманша, бандитка, воительница с развевающимися волосами (на премьере эту роль убедительно и яростно играла Агата Вавилова). Она крутитвертит молодцами-стрельцами, горланя вместе со своим лихим войском: «От запаха крови острее кураж, зарежем, заколем — и трон будет наш». Кажется, еще чуть-чуть, и они запоют нечто совсем «из другой оперы», что-то вроде «Говорят, мы бяки-буки, как выносит нас земля?». Образ этот почти шаржированный, не имеющий, конечно, ничего общего с реальной Софьей, блестяще образованной по меркам того времени, знавшей несколько языков царской дочкой, имевшей довольно прогрессивные взгляды, в том числе в сторону Европы. Сомнительно и ее участие в подготовке бунта стрельцов. Скорее, желая власти, она воспользовалась случаем и обернула ситуацию в свою пользу.
Здесь же Пётр преодолевает сопротивление темных сил. Именно оппоненты, несогласные с его политикой, проклинают царя и обещают скорую гибель построенному им городу. «Мертвым и пустым будет город», — повторяют они на разные голоса, словно колдовское заклятие. Червь сомнения начинает точить Петра, вносит смятение в его разум, вызывает паранойю, обострившуюся от донесения об участии сына Алексея в заговоре против отца (один из эпизодов так и называется — «Паранойя»). Реальная история взаимоотношений Петра и Алексея была гораздо сложнее и трагичнее для царевича. Здесь все проще, схематичнее: вот великий царь, ведущий страну в светлое будущее, вот его предатель-сын, обиженный на отца за свое трудное детство и сосланную в монастырь мать. Кого выберете вы? Царевича безусловно жалко, но ведь отечество в опасности…
Во втором действии спектакля нет той залихватски удалой иллюстративности, что управляла создателями в первой части, до начала строительства Петербурга, где все шло легче и с юмором. Как говорится, окно в Европу рубят — щепки летят. Все чаще, прорубая это самое окно, Петру приходится преодолевать сопротивление, применять силу, даже крайнюю жестокость во имя процветания своей страны. И прежде, чем царя настигнут сомнения в содеянном, он многое успевает сделать, следуя отведенной ему роли крепкого государственника, держащего страну железной рукой.
«Думали, сын для меня дороже Отечества?», — грозно и страшно вопрошает он в зал, мучимый горячечным бредом после того, как отдает приказ казнить царевича. А сын у него, надо сказать, убогий: худой и болезненный, почти подросток, с затянутыми в чулки тонкими ножками и тяжелой формой заикания на грани патологии — таким его играет Ярослав Баярунас. Реальный Пётр, как мы помним, с маниакальным упорством хотел избавиться от нелюбимого, не оправдывающего надежд и ожиданий сына. К тому же, Алексей представлял в будущем угрозу для его любимой второй жены Екатерины и их новорожденного сына Петра Петровича, которого Пётр и хотел видеть своим наследником. В спектакле других детей у Петра нет, а Алексей показан настолько жалким, безвольным (как он вообще смог пойти против такого отца?), что другого исхода для него и быть не могло. Какой из него капитан для такого корабля как Россия? И Пётр велит его казнить. Опять же, в государственных целях.
Спектакль очень зрелищный, с изобретательно поставленными массовыми сценами — как, например, впечатляющий эпизод Полтавской битвы с пушечными ядрами в виде лиц-масок. В сценическом оформлении используются 3D декорации на диодных панелях, создающие иллюзию реального места действия.
Эмоциональная, энергетически заряженная музыка Уайлдхорна не заглушает исполнителей — напротив, дает певцам мощнейший арсенал для самовыражения. На артистов ложится основная музыкальная нагрузка — и они достойно справляются с этим вызовом. Особенно хороши женские партии: и трепетная, нежная, заботливая Наталья, мать Петра (Мария Лагацкая-Зимина), и Евдокия Лопухина (Мария Плужникова), которая из забавной, смешливой девчонки превращается в монастырскую узницу, и Екатерина (Анастасия Вишневская), женщина со сложной судьбой, ставшая Петру верной спутницей и любимой женой.
Немощным и больным мы Петра не увидим. Он хоть и в лихорадочном бреду, вызванном многочисленными проклятиями своих врагов, но не сломлен, не слаб. Преследующие Петра кровавые видения убитых по его приказу развеиваются плывущим по волнам красавцем-кораблем, ведомым высоким, статным красавцем-императором. Нет, все-таки все не зря, убеждают нас авторы. Финал не оставляет сомнений, что Пётр выходит победителем из этой схватки. Павшие жертвами петровских реформ канули в лету, а дело его живет, корабль плывет! Этот Пётр мог бы повторить вслед за Петром Николая Симонова из фильма 1937 года: «За Отечество я живота своего не щадил, людей не щадил… Широко было задумано — жалеть было некогда!» И одно из самых славных его дел, словно говорит нам театр — это сбывшаяся мечта Петра, возведенный на болотах «город над вольной Невой», доставшийся нам на века как оправдание и высшая мера всех без исключения петровских деяний. Финал звучит торжественной одой Петербургу и его создателю. И с этим, действительно, трудно спорить.
Текст: Екатерина Рыбас, «Петербургский театрал». 2023. N 1 (41).
Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: www.spbcult.ru
Ваш комментарий
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться