Андрей Сидельников: дарить зрителям свет

Петербург давно уже негласно считается столицей камерных театров России. Среди множества небольших театральных трупп в последние годы внимание горожан все чаще привлекает Санкт-Петербургский театр «Суббота». Осенью 2023 года по количеству номинаций на Российскую национальную театральную премию «Золотая маска» он опередил все крупные театры. Почти полвека «Субботой» руководил легендарный режиссер и театровед Юрий Смирнов-Несвицкий, серьезный ученый и авангардный режиссер, еще в конце 1960-х обратившийся к созданию перформансов, хэппенингов и документального театра в СССР. Новая популярность пришла пять лет назад, когда труппу возглавил нынешний главный режиссер - Андрей Сидельников. «Культура Петербурга» подготовила интервью с сегодняшним лидером театра.

- Этот сезон для «Субботы» юбилейный. В марте театру исполнится 55 лет, но и у Вас маленькая дата – 5 лет на посту главного режиссера. Как изменился театр с тех пор, как Вы возглавили «Субботу»?

- Когда я пришел, театр «Суббота» все еще двигался по рельсам старого авторского театра своего основателя Юрия Александровича Смирнова-Несвицкого. В последний период он уже приглашал других режиссеров, но все же театр жил прошлым. С моим появлением здесь «Суббота» перестала быть авторским театром, она стала многополярной. Мы приглашаем на постановки современных режиссеров, близких и интересных нам. Из-за этого кардинально изменился репертуар. При этом, несмотря на то, что театр перестал быть авторским, магистральная художественная линия сохраняется. Это истории о людях, истории про человека. Нас стали замечать в городе и в России, все как в лучшие времена. Мы стали много ездить по стране, организовали большие гастроли в Москве, к нам проявляют интерес критики и фестивали. Спектакли и артистов отмечают премиями. Но самое главное, что в театр пришел новый зритель, более молодой, более активный. Произошло существенное обновление труппы. Новые актеры и актрисы постепенно становятся лидерами сегодняшней «Субботы». Наша труппа познакомилась с очень разными взглядами на театр, различными режиссерами, композиторами, художниками, хореографами. И мы стали лучше понимать свои возможности.

 - Чем отличается сегодняшняя «Суббота» от других театров?

- Камерностью. Мы близки зрителю. Это первое. Конечно, в Петербурге есть и другие камерные театры, но наши актеры выработали свой механизм, подлинную интонацию, и этим они не похожи на другие труппы. Мы стали представлять разный театр, разные жанры, эстетику, но все наши спектакли проникнуты любовью к человеку, простотой и, главное, живой мыслью даже в сложных постановках.

«Суббота» умеет заражать эмоционально. Своей энергией, риском, даже своими ошибками мы увлекает зрителя. И публика уходит заряженной чем-то нашим, субботовским. Появляются новые фанаты. Люди ходят по 3-4 раза на один и тот же спектакль, выбирают любимчиков, дарят им огромные букеты цветов, просят автографы. И начинают дружить с театром. Не просто приходить и уходить. Это очень важно для нас, потому что мы друг друга видим. Но самое главное, что мы говорим: жизнь удивительна и прекрасна. И даем надежду на то, что свет победит тьму.

- Зачем сегодня люди ходят в театр?

 - За эмоциями, за правдой чувств и за теплотой. По крайней мере, в наш театр они ходят за этим. Конечно, посмотреть историю тоже и на актеров ходят, конечно. Актер в нашем театре – главный. Зрители верят артистам, а через них начинают верить театру, а потом – и себе. В последнее время часто говорят, что это невозможно, но я до сих пор верю, что театр способен сделать человека лучше.

- В последние годы часто отмечают актерский ансамбль театра «Суббота». Почему, как Вы думаете?

 - Театр – дело коллективное. Есть звезды или их нет, все равно внутри спектакля мы делаем одно общее дело. Если актер любит спектакль, бережет свою роль, помогает своему партнеру по сцене, возникает ансамбль. Конкуренция должна быть, но когда мы все уже в спайке. Так что ансамбль – это очень важно, неслучайно у нас много наград за лучший актерский ансамбль. Когда-нибудь наша труппа станет командой, не разучившейся играть одну музыку – и тогда это будет ансамбль звезд.

- Мечтаете об ансамбле из звезд?

- Цели такой нет. Хотелось бы, чтобы были талантливые артисты, мы понимали друг друга, а они росли в профессии. Чтобы актеры были наши. Приходящий человек несет другую музыку и может подтянуть всех за собой, чуть опустить или вообще все разрушить. Поэтому я считаю, что наши актеры должны развиваться, они все у нас способные и талантливые. Артист – это человек развивающийся. Идеально, чтобы они все были звездами и играли в ансамбле, но главное, чтобы движок был наш – субботовский.

 - Что «Суббота» развивается семимильными шагами, показали эксперты «Золотой маски». Небывалый успех – в этом году Вы выдвинуты 9 номинаций на российскую национальную театральную премию.

 - «Золотая маска» – это очень приятно. «Золотые софиты» у нас были, а вот номинации на «Маску» впервые. Мы входили в лонг-лист этой премии со спектаклями «Спасти камер-юнкера Пушкина», «Много шума из ничего», «Ревизором», «Цацики идет в школу», «Лёхой». В этом году тоже вошли со спектаклем «Война завтра не закончится». Наш «Ревизор» перед пандемией открывал программу «Маска плюс» в столице, мы участвовали в российской и международной программах фестиваля «Золотая маска», но в шорт-листе самой главной театральной премии страны еще не соревновались. Спасибо экспертам за такую высокую оценку! Это было очень неожиданно! И приятно, что отмечен спектакль Петра Шерешевского «Опера нищего». Но, самое главное, для меня, что заметили, наконец, наших артистов: Владислава Демьяненко, Софью Андрееву и Григория Сергеенко – у каждого из них персональные номинации. Для театра «Суббота» это большой аванс, потому что эксперты выбирали из спектаклей сезона во всей России. И что они приехали к нам, увидели, оценили – за это им - огромная благодарность. Но по большому счету – зарабатывание «Золотых масок» - это не цель театра. С моей точки зрения, самое важное – создавать спектакли, которые попадают в сегодняшнего зрителя.

- Среди номинантов спектакль «Друг мой» по новой пьесе Константина Стешика. За последний год по этой пьесе в России вышло больше пяти постановок, а в лонг-лист премии попал только субботовский. На Ваш взгляд, почему? Что было главным для Вас в этой истории?

- «Друг мой» – прекрасная пьеса. Стешик так ее написал, что хочется читать и читать, очень хорошо написано. А если говорить о спектакле, то это было настоящее сотворчество. Мы искали жанр, думали, про что ее сегодня ставить. Сейчас я, может быть, по-другому бы ставил. Но как мне казалось год назад, в момент премьеры, эта история человека, в котором умирает все лучшее. Почему умирает? Потому что он сам в себе эти лучшие качества душит, убивает и перекрывает себе краны. И так, постепенно, выключает в себе все. Перестает жить, закрывается в своей фантазии, становится дико одиноким. Проходит его жизнь – и не остается ни следа от этого человека.

Есть разные люди – сильные и слабые. Героя Стешика пугает внешний мир. Этот страх постепенно отключает в нем все человеческое. Он не хочет никому помогать, ничего делать. И в финале, только в финале, когда ему 65 или 70 лет, он понимает, что прожил не ту жизнь, которую хотел. А хотел он прожить счастливым, добрым, открытым человеком. Но так сам себя построил, и жизнь вокруг, что просто замкнулся в себе. Эта тема меня волновала. Мы искали интонацию, нужно было войти в тихий диалог со зрителем, войти в эту ночь души. Насколько получилось, судить зрителям. Но на «Друг мой» публика ходит. Иногда наблюдаю за залом: кто-то молчит, кто-то задумался, кто-то всхлипнул, кто-то сосредоточен. И очень важно, что удается увлечь зрителя не через шум, крик и цирк, они не через обман заходят в этот текст. Может быть, успех этого спектакля в попытке быть предельно честными.

 - Сейчас Вы репетируете «Маленькие трагедии». Будет спектакль показан к юбилею классика?

 - Это никак не связано с юбилеем. Идея возникла очень давно, еще когда я учился в Москве в Щукинском училище. Но долго спектакль в голове не складывался, может быть, не хватало смелости. А мысль о Пушкине не оставляла. Я думал, подмечал какие-то картинки – копил. И вот сейчас все собралось. Мне кажется, здесь важна неспособность справиться со своими мелкими страстями: жадностью, похотью, невозможностью принять смерть близкого, как в «Пире во время чумы». Мы хотим как бы перепрыгнуть жизнь: «Сейчас Моцарта отравлю и начну писать великую музыку». Отравил, но так и не написал. В нашей повседневной жизни поверхностные чувства, я их называю первой сигнальной системой, вырвались наружу и затмевают разум и подлинные чувства. Тебе нахамили, в ответ ты хочешь ударить человека. Тебе что-то сказали, и ты необдуманно начинаешь повторять эти чужие слова, не проверив ничего. Тебя ведет страсть, ты, не раздумывая, делаешь какие-то вещи и потом только осознаешь, что натворил, а, может, так и не осознаешь. У героев «Маленьких трагедий» как раз нет этого осознания. Сальери убил Моцарта. Паталогически жадный отец в «Скупом рыцаре» борется со злом деньгами, топит их, убивает, собирает, не дает им жить, этим деньгами. Как молодость старики забирают, так и он – деньги. Но смысл в том, что жадность съедает его. Он привык жить с ключами и с деньгами. В его жизни больше ничего нет. Возникает вопрос: зачем он живет? Чтобы просто собирать это золото? А главное, мне это стало понятно, почему это трагедии маленькие, на фоне тех больших трагедий, что сейчас происходят в мире. Когда ты понимаешь, что большие трагедии мира начинают касаться тебя, маленькие – уходят на второй план. Но пусть лучше будут у нас маленькие трагедии, чем большая трагедия. Мы уже одну такую трагедию пережили – пандемию. Чуму нового времени. И много людей уходили, умирали, знакомые, близкие. Мы все это очень быстро забыли.

Мне кажется, что все эти пушкинские трагедии происходят во время чумы. Когда мозг задымлен страхом смерти. В спектакле будет весь пушкинский текст. Герои этих произведений, как мне это видится – бродячая труппа актеров: «Спой что-нибудь, Лаура. Подайте мне гитару», – помните? Они все поют, играют, танцуют. Эти артисты пытаются сыграть героев на фоне огромной чумы – пандемии. И постепенно сами заражаются, как в «Пире во время чумы», уходят, умирают. Но вопрос: какими? Меня увлекает эта история. И плюс Пушкин – интересно с ним!

- С Пушкиным на дружеской ноге?

 - Не могу так сказать. Я очень люблю Александра Сергеевича, но с ним не на дружеской ноге. Пушкинист Юрий Лотман мог бы так сказать, потому что он знал всю его жизнь! Но с позиции мыслей и чувств поэта – да, потому что я разделяю его ценности. Он - за честность, правду и красоту. И я - за честность, правду и красоту. Он - за дружбу, и я – за дружбу. И Пушкин об этом так хорошо говорит.

 - В нашей жизни много трудностей. В театральной тоже. Где находите силы для творчества?

 - Радует хорошая репетиция. После нее наступает гармония. Меня это заряжает, потому что репетиции бывают разные – бывают очень трудные, бывают тяжелые. И часто. Радует, когда на улице солнце. Ты идешь и думаешь: солнце, как хорошо. Идешь. Дышишь. Радует, когда у актеров что-то получается, когда я вижу, что они сделали какой-то шаг в профессии. И, конечно, близкие люди тоже дарят счастье. А вообще стали радовать простые вещи. И ценить их я стал больше. У нашего театрального флигеля стоит дерево, оно раньше всех других осыпается и раньше всех других цветет. Ты идешь и видишь, как это происходит. И это красиво. Еще я стараюсь заниматься спортом, держать себя в форме. Это тоже дает силы – переключение. Не только режиссурой заниматься.

 - После премьеры «Маленьких трагедий» в театре премьеры будут новые маленькие премьеры – V Международный конкурс-фестиваль коротких пьес Сториз. Как жил все эти годы конкурс?

- Я помню, как все начиналось. Мы запустили много разных проектов. И «Среда в Субботе» и встречи с драматургами. Мне кажется, что мы из театра не выходили – бесконечно придумывали, сочиняли и сразу делали. При этом все сами без привлечения дополнительных сил. Помню первый конкурс. Было не так много пьес. Помню первых режиссеров. И реакцию зала. Помню, как не хотели все это делать артисты. Они не понимали, зачем все это. Какая-то ерунда – один раз сыграть и забыть. Только стресс. Три дня и три ночи репетировать для показа зрителю и все. Мы с Татьяной Джуровой бодрились, но сколько было вокруг неприятия! Было желание опустить руки. Потом был второй и третий конкурс. Тоже трудные. Но что-то сдвинулось. Появился режиссер Кирилл Люкевич, который поставил «Корову». Стало больше пьес. Люди стали о конкурсе чуть-чуть узнавать. У нас не хватало денег на проведение мероприятия, мы объявили краудфандинг, долго была тишина, и вдруг какой-то человек прислал нам деньги и сказал: «Делайте». Каждый год – это был шаг. И каждый был сложным, хотелось все бросить. Но четвертый конкурс все соединил и показал, что мы не зря работаем. Я стал слышать в других городах России от коллег, что многие знают об этом конкурсе, читают пьесы отобранные нами. В других театрах по текстам нашего мероприятия стали делать читки, ставить спектакли, например, в Астрахани появился целый спектакль по пьесам Строиз, он вошел в репертуар, в Челябинске прошла лаборатория по пьесам конкурса Сториз. Пётр Шерешевский по некоторым из текстов поставил спектакли, в БДТ взяли «Монотонию». Мы не отслеживаем дальнейшую судьбу пьес досконально, но безумно приятно, когда узнаешь, что после конкурса у них появилась жизнь на сцене. Как-то в шорт-лист прошла пьеса и выяснилось, что ее написала 17-летняя девушка. Она приехала к нам на фестиваль. Смотрела эскиз по своей истории. Это было удивительно и, мне кажется, очень важно! Словом, наше дело росло, росло и крепло. Итоги подводить рано, но один вывод я сделал: если ты посадил дерево, надо за ним ухаживать и не сдаваться, а делать, делать и делать. Сейчас пятый конкурс. Совсем другой интерес у всех! Пьес присылают очень много. И мне кажется, пьесы в этом году крепче. Есть очень хорошие тексты. Сториз стал одной из визитных карточек «Субботы» последних пяти лет. А в самом начале была только мечта – приучить зрителя к хорошим коротким историям. И у нас это получилось. На сцене Флигель идут восемь пьес почти каждый месяц! Это наш большой успех. Без отдельного финансирования, без всего, только веря в это мы открываем новые имена драматургов. И, кстати, потом узнаем, что авторы из Португалии, из Баку, из Китая, из Германии была пьеса, из Белоруссии – из разных уголков планеты. И им важно быть услышанными на родине. Я считаю большим достоинством нашего театра, что мы смогли это все соединить.

- Какие планы у театра?

 - Приглашать хороших режиссеров. Александр Баргман будет у нас ставить. Он еще не работал с «Субботой», будем приглашать молодых, буду ставить и я. Есть цель отметить юбилей театра 55 лет и день рождения основателя театра Юрия Александровича Смирнова-Несвицкого, будет праздник на Старый новый год. Организуем закрытую елку для детей сотрудников театра. Это если говорить о закрытых вещах. Что-то обязательно будет еще. Главное нам не сломаться. Мы очень маленький театр, а когда у небольшой организации такие большие амбиции, люди очень много работают и сильно устают. И актеры, и технические службы. Если мы до этого существовали рывками, прыгали и, слава богу, не скатились с этой горы, сейчас я бы хотел сделать все для стабильной работы. Чтобы остаться на этом уровне. Чтобы появилась к этой планке привычка. И тогда мы добавим к этому нового беспокойства, идей и экспериментов. Мы работаем для зрителя, но хочется говорить со зрителями на серьезные, простые и важные темы в спектаклях. И дарить им не только раздумчивость-задумчивость, но и свет.

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru