Поздравляем ленинградцев и петербуржцев с Днем Победы! 8 мая портал «Культура Петербурга» поговорил с Екатериной Алексеевной Муриной (1938 г.р.) — жительницей блокадного Ленинграда, народной артисткой России, выдающейся пианисткой и талантливым педагогом, профессором и заведующей Кафедрой специального фортепиано Консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, лауреатом всесоюзных и международных конкурсов, председателем и членом жюри российских и международных конкурсов пианистов, организатором Конкурса юных пианистов имени П.А. Серебрякова (Екатерина Алексеевна была его ученицей), близким другом Театра «Родом из блокады».
Екатерина Алексеевна рассказала о том, как жила в эвакуации с матерью Елизаветой Петровной Кудрявцевой-Муриной (1914 - 2004 гг., первой в России женщиной-дирижером) и братом Александром (1936 - 2020 гг.), а ее отец Алексей Григорьевич (1909 - 1973 гг., инженер в НИИ) остался работать в блокадном Ленинграде. Что значили для них весточки из осажденного города. Как семья воссоединилась. И о том, что же такое праздник Победы.
|
9 мая для меня — праздник, который я помню с раннего детства. Для нашей семьи этот день ознаменовал счастье во всем. Счастье, что мы могли собраться вместе — мама и отец, я с братом. Я знаю, каково это было выстоять, со слов родителей... | ||
|
|
|
Когда я стала взрослее, и отца не стало, прочитала его блокадные записки. Три маленькие книжонки, в которых было сказано: «Господи, чтобы было, если бы я не имел возможности написать, будучи в блокаде, в этом городе, работая каждый день... Мне было важно только знать, что вы где-то там, в эвакуации, слава Богу, живы, и, может быть, я вас еще увижу…».На меня сильное впечатление произвели эти строки... Каждый день отец, если это было возможно, старался писать. В письмах и дневниках он рассказывал, как добирался с улицы Марата, где жил с матерью и со своим младшим братом, до «Арсенала», где работал. Он был там ведущим инженером и строил танки. Где-то он шел пешком, где-то мог запрыгнуть в трамвай, где-то перебежать... Вы представляете, что это была за дорога?! От улицы Марата через весь Литейный, через Литейный мост, туда, где находился «Арсенал». Каждый день, туда и обратно, практически пешком. Каждый день вставать ни свет ни заря и думать: «Я приду домой, а будет ли моя мать, да и дом, целы или нет? И в голове мысли только о том, что мы все равно победим, чтобы ни случилось. И что я снова увижу вас! Даже сейчас, если вдруг появляется какая-то маленькая афиша, что что-то происходит в Филармонии или идет в оперетте, я думаю — это значит, мы еще все живы! Какое счастье, что я могу писать, и у меня в голове (а он не музыкант) звучит музыка». Это писал отец. А мама в это время вместе с нами была в эвакуации в Кирове, в Горьком. Она была руководителем Капеллы и единственного государственного хора в России, который создал Дмитрий Бортнянский (прим. ред.: директор Придворной певческой капеллы) в Петербурге. Представляете, что это за коллектив? Созданный еще при Михаиле Глинке! И этот коллектив дал 500 концертов во время войны! И весь хор (семьи, дети) был на маминых руках! Никогда не забуду, как она рассказывала: в 1943 году должно было быть 50-летие со дня смерти Петра Чайковского. И из Москвы пришло задание: хору Капеллы выучить Литургию Чайковского и приехать в 1943 году в Москву. Но, так сложились обстоятельства, что этот год на фронте был очень тяжелый, и концерт отменили в последнюю минуту. Тогда мама пошла в обком партии в Горьком и сказала, что коллектив приготовил работу. А это была Литургия, где очень часто произносятся слова о Боге. И я уже не говорю о царском гимне, который тоже там звучал. И вот мама на всякий случай попрощалась с нами, потому что не знала, вернется она или нет. А в обкоме шесть человек стояло и слушало, как она дирижировала хором, и они исполняли Литургию Чайковского. И, слава Богу, среди них был тот, кто знал, кто такой Чайковский и что такое Литургия. И после этого выступления коллективу дали карточки, по которым люди могли жить целый месяц! Представьте: вы эвакуированы в Горький, нет карточек, вы живете и перебиваетесь, как говорят, с хлеба на квас. А тут карточки и целый грузовик картофеля для семей и детей. Мама говорила: «Это было спасение. Такое впечатление, что Чайковский спас нас от голода!». Это была фантастика! И когда мама рассказывала об этом, у меня ком стоял в горле. Жизнь тогда была очень тяжелая... А для нас, детей, это время было просто счастьем, потому что вокруг звучала музыка. Мы все время находились в потрясающей атмосфере. Я знала всего Иоанна Дамаскина, Сергея Танеева, все Баховские кантаты и народные песни, которые исполнял хор. Все это звучало вокруг. Потрясающие концерты! Когда мы приехали в Ленинград, то сразу поселились прямо при Капелле на наб. реки Мойки, 20. У нас там были две маленькие комнаты. И когда нам предлагали больше, мама говорила, что это уже счастье, и ничего больше нам не надо. Я помню, она приходила домой и произносила: «Дети, дети, мы живем, как короли!». Хотя у нас не только ванны, а вообще ничего не было. Просто огромная коммунальная квартира и вот такие крысы. Мы потом старались с этим как-то немножко справиться, но все равно — каждый день был для нас в радость. А уж 1 мая, 9 мая и 7 ноября — это были потрясающие праздники! Я всю ночь пекла пироги с луком или с яйцами. С яйцами, конечно, трудности возникали, но лук всегда был. И вся демонстрация в эти дни входила к нам, в нашу коммуналку. Конечно, были люди, которые приходили или на 1 мая, или на 7 ноября. Но в основном праздник у нас был всегда. Папа даже мог ночью проснуться и сказать: «Мама, что-то у нас давно не было гостей. Как это может быть?». А гости у нас были потрясающие! И Евгений Александрович Мравинский, и Николай Константинович Черкасов, и Акимов, и Булатов — потрясающий врач, и Даниил Исаакович Фейертаг — потрясающий хирург! Фантастика! Кто только у нас не был. И лауреат Ленинской премии к нам приходил и говорил: «Господи, какое же счастье быть в вашей семье!». В нашей, казалось бы, совершенно маленькой комнате (ну, максимум в двух). Общий метраж был 25 метров. И если надо было вымыть руки, то мамочка говорила: «Катюша, принеси тазик с водой». Потому что на кухню нельзя было войти, там было немыслимое количество собак и кошек. И все равно чувствовался такой праздник! Господи! Я даже сейчас думаю, что мне этого не хватает. Вы не представляете, какие у нас были праздники. Хотя я знаю, что материально мы справлялись с трудом. И когда вдруг в Консерватории я стала получать, единственная, сталинскую стипендию, папа в шутку сказал: «Господи, я могу не работать». Это было колоссальное подспорье. И я подумала, что не имею права даже подумать о том, чтобы хоть каким-то образом огорчить моих родителей. Надо быть самой лучшей, самой успешной. А что касается учебы, я не помню, чтобы отец когда-то просматривал мой дневник. У меня и в мыслях не было, чтобы своими оценками расстроить папу и маму. Ведь они столько пережили, остались живы и нас поднимают. Поэтому учиться надо только на отлично! И это правильно. Нас все всегда любили, даже если во время игры в футбол мы случайно били окна (потом старались возмещать ущерб или, по крайней мере, с улыбкой и извинениями брали мяч обратно), никаких хулиганств не творили. С соседями жили дружно. Уверена, что 9 мая не только семейный праздник. Это праздник всей нашей страны. Как говорил Александр Пушкин: «…Неколебимо, как Россия…» (прим. ред.: поэма «Медный Всадник») — вот что такое праздник Победы. И мы должны думать также, как классик, потому что будущее не только наше, но и наших внуков и всех последующих поколений, будет зависеть от отношения к своей стране. А Россия наша великолепна. И, дай Бог, нам стоять крепко. |
Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: www.spbcult.ru
Ваш комментарий
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться